Неточные совпадения
Потом, обратясь к
майору,
спросил: заряжен ли пистолет?
Майор в замешательстве не помнил хорошенько.
Когда один корреспондент
спросил у него, бывал ли он когда-нибудь в средней части острова и что там видел, то
майор ответил: «Гора да долина — долина да опять гора; известно, почва вулканическая, извергательная».
Зрелище было эффектное, и
майор Ш., творец этого образцового обоза, был очень доволен и всё
спрашивал, нравится ли мне.
— Что же там такое происходит? —
спросил майор, первый увидав суматоху на половине Рыжовых, и не успела ему Миропа Дмитриевна ничего ответить, как на крыльце домика показалась, вся в белом, фигура адмиральши.
Через час, когда уж он ужинал, я
спросил его: а что если б плац-майор, по глупости своей, на вас рассердился?
— Взбудоражил, наконец, я моих хохлов, потребовали
майора. А я еще с утра у соседа жулик [Нож. (Примеч. автора.)]
спросил, взял да и спрятал, значит, на случай. Рассвирепел
майор. Едет. Ну, говорю, не трусить, хохлы! А у них уж душа в пятки ушла; так и трясутся. Вбежал
майор; пьяный. «Кто здесь! Как здесь! Я царь, я и бог!»
— Так что же, как же майор-то? —
спросил совершенно забытый Кобылин.
Если же встречал какую-нибудь смазливенькую, то давал ей сверх того секретное приказание, прибавляя: «Ты
спроси, душенька, квартиру
майора Ковалева».
Спросивши, как давно случилось несчастие, он поднял
майора Ковалева за подбородок и дал ему большим пальцем щелчка в то самое место, где прежде был нос, так что
майор должен был откинуть свою голову назад с такою силою, что ударился затылком в стену.
«Послушай, голубушка, — говорил он обыкновенно, встретивши на улице бабу, продававшую манишки, — ты приходи ко мне на дом; квартира моя в Садовой;
спроси только: здесь ли живет
майор Ковалев? тебе всякий покажет».
На приступе Варшавы граф Толь подъехал с князем к первому взятому бастиону, расцеловал
майора, поздравил его с крестом и потом
спросил его, указывая на толпу пленных: «Кто же у вас будет их беречь?»
Майор, державший платок на ране, молчал и с испуганным недоумением смотрел в глаза генералу.
— Куда идти, господин
майор? —
спросил я.
Петрин. Какое дело? (Бьет себя по груди.) А кто, позвольте вас
спросить, первым другом покойного генерал-майора был? Кто ему глаза на смертном одре закрыл?
— А что же они зимой будут есть? —
спрашивали майора.
«Что ж стучаться-то, тревожить понапрасну, — подумал себе
майор, — стало быть, ее там нет… Только один лишний скандал… Нечего и
спрашивать!.. А кабы ночевать осталась или заболела, так прислали бы сказать»…
Лидинька Затц не спала еще и, понятное дело, с подобающим изумлением встретила посетителя, столь позднего, столь редкого и притом в такую странную, необычную пору. Она еще более удивилась, когда тот
спросил о своей дочери. Лидинька не знала, где она, и сегодня весь день даже не видала ее.
Майор ушел еще более озадаченный и расстроенный.
— А уж это опять мне вас позвольте
спросить: как вы это так? Я червей копал, потому что мы с Филетером Иванычем собираемся рыбу удить, а вы меня под ребра, и испугали. Я Евангел Минервин, священник и
майора Форова приятель.
— Что, что, что такое с тобой? —
спрашивал спросонья
майор.
— Ну, а бодростинская золотая лягушка-то что же вам такое милое напоминает? — дружески подшучивая над
майором,
спросил Подозеров.
Об отсутствующих же нечего было и говорить, он во всю свою болезнь ни разу не вспомнил ни про Горданова, ни про Висленева, не
спросил про Филетера Ивановича и не полюбопытствовал, почему он не видал возле себя коренастого
майора, а между тем в положении всех этих лиц произошли значительные перемены с тех пор, как мы расстались с ними в конце третьей части нашего романа.
— Что это такое вы рассматриваете,
майор? —
спросил его Горданов, став у него за спиной и чистя перышком зубы. Но Форов, вместо ответа, вдруг нетерпеливо махнул локтем и грубо крикнул: — Но-о!
— Вы давно женаты? —
спросил майор.
Но он не скоро дождался ответа, и то, как слушатели отозвались на его вопрос, не могло показаться ему удовлетворительным.
Майор Форов, первый из выслушавших эту повесть Гордановского обращения, встал с места и, презрительно плюнув, отошел к окну. Бодростин повторил ему свой вопрос, но получил в ответ одно коротенькое: «наплевать». Потом, сожалительно закачав головой, поднялся и молча направился в сторону Евангел. Бодростин и его
спросил, но священник лишь развел руками и сказал...
— Да, это в Эдемском саду; но зато в Гефсиманском саду случилось другое: там Бог сам себя предал страданьям. Впрочем, вы стоите на той степени развития, на которой говорится «несть Бог», и жертвы этой понять лишены.
Спросим лучше дам. Кто с
майором и кто за меня?
— Отчего-с? —
спросил, принимаясь за рюмку,
майор.
— Это прескверно-с, — продолжал
майор, — и если бы вы, выходя замуж,
спросили старика-дядю, как вам счастливее жить с мужем, то я, по моей цинической философии, научил бы вас этому вернее всякой мадам Жанлис. Я бы вам сказал: не надейтесь, дитя мое, на свой ум, потому что, хоть это для вас, может быть, покажется и обидным, но я, оставаясь верным самому себе, имею очень невысокое мнение о женском уме вообще и о вашем в особенности.
Жена долго смотрела на
майора с улыбкой и наконец
спросила...
— Негодяй! — кипятился
майор. — Мошенник! Каналья! Повесить тебя мало, анафему! Афганец! Ах, мое вам почтение! — сказал он, увидев Вывертова. — Очень рад вас видеть. Как вам это нравится? Неделя уж, как ссадил лошади ногу, и молчит, мошенник! Ни слова! Не догляди я сам, пропало бы к чёрту копыто! А? Каков народец? И его не бить по морде? Не бить? Не бить, я вас
спрашиваю?
«Уж ежели до них добрались, — подумал он, — то о прапорщиках да о
майорах и
спрашивать нечего. Уйду лучше…»
— Так о чем это вы беседовали? —
спросил майор, вынимая часы и глядя на них, хотя, я твердо уверен, ему совсем не нужно было делать этого.
— Вот я так уж никогда туда не поеду, — продолжал Тросенко, не обращая внимания на насупившегося
майора, — я и ходить и говорить-то по-русскому отвык. Скажут: что за чудо такая приехало? Сказано, Азия. Так, Николай Федорыч?.. Да u что мне в России! Все равно тут когда-нибудь подстрелят.
Спросят: где Тросенко? — подстрелили. Что вы тогда с восьмой ротой сделаете… а? — прибавил он, обращаясь постоянно к
майору.
— Вы
майор Зорич? —
спросила Екатерина.
— Берегись! — послышался испуганный крик солдата, и как свистящая на быстром полете, приседающая на землю птичка, в двух шагах от князя Андрея, подле лошади батальонного командира, негромко шлепнулась граната. Лошадь первая, не
спрашивая того, хорошо или дурно было выказывать страх, фыркнула, взвилась, чуть не сронив
майора, и отскакала в сторону. Ужас лошади сообщился людям.
Наташа спокойно повторила свой вопрос, и лицо и вся манера ее, несмотря на то, что она продолжала держать свой платок за кончики, были так серьезны, что
майор перестал улыбаться и, сначала задумавшись, как бы
спрашивая себя, в какой степени это можно, ответил ей утвердительно.
— Не знаю, позволят ли, — слабым голосом сказал офицер. — Вот начальник…
спросите, — и он указал на толстого
майора, который возвращался назад по улице по ряду телег.